В глубине ковша было светлее

Адмирал попросил принести ему данные о военно-морских силах союзников в районе движения Семнадцатого конвоя и снова погрузился в рассуждения.

«Нет, произойти ничего не могло: Семнадцатый находился под таким прикрытием!.. Сам черт ему был не страшен, не то, что «Тирпиц» ...»

— Давайте-ка посмотрим охрану, — попросил адмирал офицера, принесшего документы.

— Шесть эсминцев, две подводные лодки, два судна противовоздушной защиты и еще одиннадцать... — стал перечислять офицер.

— Понятно, — перебил его командующий, — а прикрытие? Им, кажется, командовал адмирал Гамильтон? Чем же он располагал?

— Чуть-чуть. Залило сверху. Мы вроде бы стукнулись брюхом. Но вода не поступает. Что там было?

— Не в те ворота зашли.

— Шутишь?

— Все обошлось. Сейчас к причалу пойдем. Не дотянешь — голову сверну, скажу, что так и было.

— Не лечи мозги, старшой.

Виктор дал «малый ход». Шли вдоль причалов. Малые и большие хода набились в ковш, спасались от жестокого шторма. Стояли по два, по три судна лагом, борт к борту. Скрипели борта, напрягались швартовные канаты, роняли на причал соленые слёзы. Виктор подумал, что надо хоть носом, но приткнуться к причалу. Уж очень тяжел солдат, пока дотащишь до берега — изломаешь всего.

В глубине ковша, у конторы капитана порта было светлее, чем на рабочих причалах. Там была мачта с яркими лампами. У стенки стоял разъездной катер начальства. По носу катера, где сходились причалы под прямым углом, было свободное место. И Виктор отправил туда катер.

Виктор зевнул. Он вдруг захотел спать. Даже не спать, а просто лечь я ничего не делать, ни о чем не думать. Руки лениво перекладывали штурвал, а мысли текли, роились образы, туманные, незнакомые, двигались, как в замедленном фильме. Он подвел судно к причалу правой скулой, прижал корму к разъездному катеру. Когда нос уперся в угол причала, Виктор положил руль полборта лево и дал «самый малый вперед». Корма билась о борт разъездного катера, и Виктор подумал, что можно так разорвать его лакированную обшивку. Но ему было безразлично и это, и вообще все на свете. Он не сразу сообразил, что Петро хлопает его по плечу и спрашивает уже который раз:

— Старшой, здесь стоять будем?

И только когда тот стукнул его по спине и гаркнул:

— Оглох ты, что ли?! — сказал, едва ворочая языком:

— Да, заведи концы.

И в этот миг заглох двигатель. Петро едва успел накинуть огон-петлю на швартовную тумбу. Он вернулся в рубку, а Виктор так и стоял, навалившись на штурвал, и смотрел на картушку компаса. Петро положил руку ему на плечо.

— Старшой, ты словно не в себе. Да очнись ты!

Виктор поднял голову. Его губы еле шевелились:

— Дотянули все-таки.

Тишина. Она не может быть полной в море, а в порту и подавно. Скрежетали борта. Громом раскатывался прибой на волноломе, плескалась вода у борта. Но все-таки это была тишина, и хотелось говорить шепотом.

— Как там докторша с солдатом? Живы?

— Подожди, я сейчас спущусь, вот только постою чуть-чуть, — едва слышно говорил Виктор, а Петро смотрел на него и пожимал плечами.

— Что с тобой, старшой?

— Ничего, я сейчас, сейчас...

Вдалеке выла автомобильная сирена. Все громче и громче, и было видно, как у ворот порта метались лучи фар. Замерли, двинулись, исчезли. Слепящие фары вспыхнули совсем рядом на причале, у борта. Скрипнули тормоза, стихла сирена и опять тишина.

Разжал руки Виктор. Поставил руль вправо, выключил подсветку компаса. Свет портового фонаря заливал трубку. Были видны потеки воды на стеклах и у дверей. Столик у компаса был совсем мокрый и блестел.

Виктор засмеялся. Смех был резкий и хриплый. Он удивился — никогда так не смеялся раньше.

— Ты чего, старшой?

— Капитан порта сюда гребет. Соврать, что в ворота зашли? Пусть будет, как будет.

— А как зашли?

— Да так. А мы с тобой не такие уж плохие моряки. А, Петро?

— Мы не дешевки, старшой.

— Не ругайся... https://seedbaza.com.ua/indica